Главная   »   Истоки. Зауре Омарова   »   РАБОТА В ОБЛИСПОЛКОМЕ


 РАБОТА В ОБЛИСПОЛКОМЕ

 

 

Идею Хрущева Н.С. о делении партии на местах на промышленную и сельскохозяйственную стали претворять в жизнь. Сначала Россия, за ней все другие республики. Мы все это не очень понимали.
 
До нас дошел слух, что Молотов воспротивился разделению партии на сельскую и промышленную, и он до этого был против создания совнархозов.
 
В третью декаду ноября 1962 года меня вызвали на бюро ЦК и с ходу предложили новую работу. При этом сказали, что буду работать председателем Алма-Атинского промышленного областного совета депутатов (облисполкома). Что у меня достаточный опыт, пора на самостоятельную работу. Я с радостью дала согласие. Затем поехала в Москву в ЦК на утверждение. 
 
После празднования Нового 1963 года с 12 января я приступила к работе. Пришлось начать с размещения помещений и штатного расписания. Затем подбора кадров. Все это пришлось проводить в темпе. Поехала по районам (их 17), городам Уш-Тобе, Талды-Курган, Текели, по промышленным предприятиям для ознакомления. У меня сложились первые впечатления о предстоящем для нас объеме работы.
 
Прошли выборы в Верховный Совет республики VI созыва, где была избрана по Илийскому избирательному округу депутатом Верховного Совета КазССР. Состоялся XII съезд компартии Казахстана, где избрали кандидатом в члены ЦК КПК.
 
В 1963 году природа сыграла злую шутку — повсеместно в стране и у нас была засуха. В тот год пекли серый «забайкальский» хлеб — эрзац. Чего только не вмешивали в муку. Урожай был скудный.
 
Чтобы не поедали хлеба, с семей выгоняли кошек, собак, частично запретили содержание скота. На местах по решению исполкомов больным людям желудком (по справке врача) выдавали немного манки, гречневой крупы. В магазинах муку продавали не более 5 килограммов. За нарушение судили.
 
Я помню, из командировки в Москву своим детям привозила из гостиницы белые батоны, отстояв очередь. Видимо, мы во главе с Хрущевым сильно расхвастались своими целинными миллиардами пудов хлеба, продавали за рубеж, не оставляя себе хотя бы годичного запаса. Старшее поколение об этом помнит. Бывает досадно, когда сейчас на улицах видим брошенный хлеб у дорог, в скверах. Позор!
 
Однажды, в газете «Егемен Қазакстан» за 2003 год я прочитала статью «Бір үзім нан, кешіре гор, асылым!>>. Она произвела на меня сильное впечатление, возвратила в далекое прошлое, в полуголодное детство и студенчество. Автор статьи, видимо, немолодой человек, судя по повествованию, Узакбай Таласбайулы написал в назидание нынешним молодым людям, у которых с кармана вылезают наружу лишние тенге.
 
В облисполкоме в повестке дня работы было много. Первым вопросом было строительство Капчагайской ГЭС на реке Или. В октябре 1959 на сессии Верховного Совета СССР я в своем выступлении попросила о строительстве Капчагайской ГЭС, так как Алма-Атинский регион испытывал большой дефицит электроэнергии. Еще просила, чтобы Ермаковскую ГРЭС включили в титул строительства будущего года. Все наши постановочные вопросы были приняты.
 
Итак, я столкнулась со строительством Капчагая, с очисткой его зоны затопления. Все эти вопросы я себе хорошо представляла по опыту работы с Бухтарминской ГЭС. Здесь же работы было больше. ГЭС должен был строить опять же Инюшин. До затопления морем надо было успеть перебазировать все имеющиеся хозяйства колхозов, совхозов, промышленных предприятий на новые места.
 
Особенно подпадали перебазированию поселок Или со всем хозяйством, жилье, объекты социально-культурного назначения. Это железнодорожный мост, автомобильная дорога, контора связи, школа, баня, объекты бытового обслуживания и многое другое.
 
По своему рельефу поселок Или находился на самой низкой точке. То есть первое затопление должно было начаться именно с него. Отсюда весь объем работы для области, для республики по перебазированию был абсолютно ясен. Для себя трудных, неразрешимых вопросов не видела, разве что кроме ассигнований со стороны союзного министерства энергетики.
 
Министр энергетики Новиков все время откладывал финансирование по перебазированию объектов еще до разделения области на промышленную и сельскохозяйственную зоны. Мы столкнулись перед фактом отсутствия финансирования. Поджимали сроки. Поэтому, облисполкому пришлось выделить средства из своего скудного фонда по жилью, как бы «взаймы», с тем, чтобы потом их Минэнерго СССР восполнило бы.
 
Собственно ГЭС построил Инюшин после завершения строительства Бухтарминской ГЭС. Со всем своим хозяйством, техникой и кадрами строителей перебазировался в Капчагай. В первую очередь, для рабочих была построена одноэтажная часть жилого массива, потом многоэтажная, а также отдельные объекты социальнокультурного назначения.
 
Начальником гражданского строительства Капчагайской ГЭС был Вайнруб Евсей Григорьевич, он же бывший главный строитель всех каскадов Алма-Атинской ГЭС. Они небольшой мощности, но вначале снабжали город и близлежащие населенные пункты и хозяйства. Мы с ним вдвоем выехали на место будущего строительства, разложив на землю Генеральный план будущего города Капчагая и план зеркала будущего моря.
 
Сориентировавшись, забили первый колышек на песке местности «Шошкалы сай». Это была крайняя точка будущего моря, отсюда пошла граница города Капчагая, граница гражданского строительства.
 
Первое время было трудновато со стройматериалом: кирпичом, цементом, щебнем, сейсмоарматурой, известью. Постепенно все наладилось.
 
За всеми этими вопросами облисполком, отдел капитального строительства вели строгий постоянный контроль, часто рассматривали на заседаниях и выезжали на место стройки. ГЭС сдали в эксплуатацию в 1967 году. Я уже работала министром социального обеспечения. Меня «забыли» пригласить на сдачу ГЭС, Позже министр энергетики республики Батуров извинялся. Я ответила: «Бывает».
 
Весной 1963 года оба облисполкома (промышленный и сельский) активно занимались восстановлением заброшенных после войны рисовых полей, рисовых чеков. Для этого мобилизовали всю технику в областях. Создавались новые рисосеющие хозяйства в новом Куртинском районе, совхозы.в Балхашском районе и в других.
 
Несмотря на неурожай в зерновых районах области, в рисосеющих хозяйствах на радость был отменный урожай риса, даже кукуруза была хорошая.
 
Все горнодобывающие предприятия Текелийского комбината (это рудники в самом Текели, Коксуйский рудник) работали рентабельно. После геологов, завершения ими разведывательных работ в повестке дня встал вопрос о начале разработки Ала-Кульских бурых углей. Здесь утвержденные запасы углей составили более 50 миллионов тонн. Я съездила на место, и все посмотрела своими глазами. Это месторождение рядом с заставой, дорогой «Дружба» и со станцией «Дружба». Тогда станция после XX съезда была заколочена. Это было после некоторого «холодка» со стороны Китая к нам.
 
По территории месторождения меня сопровождал сам начальник заставы. Меня заинтересовал этот уголь. По приезде доложила в Совете Министров, ЦК партии, Госплане. В те времена из-за отсутствия средств для разработки этого месторождения, все откладывалось.
 
С тех пор прошло много времени, наконец, взялись добывать этот дешевый уголь. Его потребляют теперь на местные нужды. Отказались от дорогих карагандинских и кузбасских углей.
 
Два облисполкома при всех обстоятельствах работали дружно, согласованно между собой. Председатель сельского облисполкома Ж.Балапанов, хороший сельскохозяйственник. Мы работали вместе и в сезон весеннего сева, уборки урожая, сезон окота овец, их стрижки и договаривались по тем или иным вопросам.
 
Я, бывало, специально ездила по пунктам стрижки овец. В те годы в республике придавалось большое значение объему и качеству овечьей шерсти. В области этой шерсти было много, потребителей тоже — Уш-Тобинский, Талгарский кошмоваляльные комбинаты. Хозяйства брали социалистические обязательства сдавать государству только высококачественную шерсть и овечью шкурку. Организовывали соревнования по стрижке овец.
 
Мы внедряли метод стрижки по австралийской методике — это на скорость стрижки. Буквально, бывало, за три-четыре минуты с одной овцы настригали шесть килограммов тонкорунной, полутонкорунной шерсти. Не менее важный показатель овечьей шкурки — кожа после обработки на кожевенных заводах. Если кожа низкого качества (дырки на коже от клещей), значит, плохо боролись с клещами, плохо прошло купание овец. Уже снижалась сортность шкурки. Такая шкурка и кожа на высококачественные изделия не шла.
 
В Алма-Атинской области было много скота и овец. Когда их сдавали на забой в Алма-Атинский мясокомбинат, то при длительном ожидании забоя, скотина теряла в весе. После забоя, мясо вместо высшего сорта оказывалась первого, второго сортов. Дело в том, что Алма-Атинский мясокомбинат не успевал, не хватало его мощности. Был построен современный мощный мясокомбинат в городе Уш-Тобе с большой сметной стоимостью.
 
Правда, сейчас он стоит со времени «перестройки», неизвестна его дальнейшая судьба. Хочется отметить, что со строительством этого комбината в городах Уш-Тобе и Талды-Кургане была проведена канализация. Мне приходилось много раз приезжать, пока строители не закончили этот комбинат с его сложной инженерной коммуникацией.
 
В годы моей работы в облисполкоме председателями горсоветов городов были: Уш-Тобе — Нам, Талды-Кургана — Шевляков, Текели — Саммель. Все они работали хорошо, с энтузиазмом. Благоустраивали свои города, следили за чистотой, следя за санитарным состоянием. При этом на эти мероприятия у них было совсем мало средств. Они умели находить общий язык с руководителями предприятий, хозяйств. При этом пользовались у населения уважением и доверием.
 
Когда я работала в Совете Министров, в соответствии с решением правительства, было организовано социалистическое соревнование по республике за благоустройство городов. Тогда первое место получил г. Кен-Tay. Итоги подводились поквартально, с денежной премией. Председателем горисполкома был Жанарыстанов. Кен-Tay тогда стал чистым зеленым уютным городом, со всеми необходимыми культурными, спортивными и бытовыми объектами.
 
В соревновании по качеству хлеба первое место заняла Кзыл-Орда. Они гордились качеством своего хлеба.
 
В бытность работы в облисполкоме, мы часто получали копии записок под грифом «Совершенно секретно!» за подписью Хрущева Н.С., которые он адресовал в бюро ЦК КПСС. Эти записки, в основном, касались вопросов сельского хозяйства. Например, записки были о создании различных новых сельскохозяйственных организаций, главков, типа «Главкартофель», «Главкукуруза» и др., и мы не успевали это осмыслить. Получая следующую записку, мы смеялись и говорили, что осталось создать «Главморковь» и «Главлук».
 
Главным заключением было решение бюро ЦК КПСС о ликвидации колхозов и на их месте создавать совхозы. В результате в Казахстане из существующих 2500 колхозов остались несколько сот. Это решение, вызвало в нашей области определенные трудности. Они были связаны со строительством жилья, школ, детских учреждений, пекарен, магазинов, кинотеатров и многих других объектов для жизнедеятельности новых рабочих совхозов, этих вчерашних колхозников.
 
Все эти преобразования создавали дополнительные трудности в строительстве, при огромном дефиците в финансировании и строительных материалах. Нам часто приходилось выезжать к месту строительства того или иного объекта с тем, чтобы ускорить ход строительства и ввод в эксплуатацию. Я ездила на ГАЗ-69, часто по бездорожью, с райцентра по хозяйствам, а там внутри хозяйства, с одного объекта на другой. Далее с одного района в другой. Там то же самое. В одной подобной командировке я проездила в течении 8-9 дней более 3 тысяч километров. Таким образом, я заболела, но приходилось всегда бывать на работе.
 
Позже выяснилось, что у меня опущение почек на 12 см с обеих сторон. Врач, уролог — хирург, предложил мне поднять почки путем операции. В это время я уже перешла в Министерство социального обеспечения. Ко мне на прием приходили люди с жалобой на наш протезный завод. Что они долго делают этот почечный бандаж или ставят в долгую очередь. Тут я подумала о почечном бандаже. Хирург согласился попробовать. Я в течение пяти лет ходила в бандаже постоянно. Как только я стала надевать его, то вскоре боли уже не чувствовала. Почки поднялись. Операции не понадобилось. Это было моей победой.
 
Как-то, работая в облисполкоме, решила съездить на окот овец, проверить, как вовремя выходят сакманщики на работу, то есть те, кто помогают при интенсивном окоте овец. Приехала с утра в одну отару, где шел окот овец (по искусственному осеменению). На улице никого не было видно, кроме годовалого ребенка, который сидел на кошме-түндік — это верхнее покрывало юрты. Ребенок, на ногах еще не стоял, весь был мокрый, кошма тоже. Но он не унывал, смеялся, держал в руках кусочек грязного хлеба, на голове завязанная ушанка. Было ветрено. У малыша красные щеки, на нем была стеганая курточка, без штанов. Он их видимо давно замочил. Вокруг малыша были обложены новорожденные ягнята.
 
Я взяла его на руки, пересадила на сухое место на кошме. Решила разыскать взрослых, зашла в кошару. Там в яслях шел окот овец, одной за другой. В кошаре четыре человека, одна семья: дедушка, бабушка, сын и сноха. Все работали как пожарники, были заняты своим делом — приемом ягнят, им дышать некогда. Меня не заметили. Тогда я подошла к старушке и сказала, что ребенок на улице один сидит. Она мне ответила, что ребенка не видела уже второй день, что отсюда с кошары выйти невозможно.
 
Оказывается, если после окота ягненка к матке сразу не свяжешь, то потом матка убегает и не признает его. Помощников, сакманшиков все не было. У старушки лицо, глаза были красными, отечными. Я ей посочувствовала. Говорю: «сізге қыйын екен (Вам тяжело так)». Она мне говорит: «Оқасы жоқ, қызым, әліақ жақсы болып кетеміз жайлауда (Ничего, дочка, скоро выедем на джайлау, поправимся), — Мынаның бәрін Қудай беріп жатыр гой, ештеңе етпейді (Все это богатство Бог дает, ничего не будет)».
 
Я про себя подумала:«Какаямудрая гуманная женщина!». Она очень устала. На ней лица не видно. На голове платок съехал в сторону. В таком же духе и все остальные члены семьи. Я защла внутрь избы. Там на полу нет свободного места от новорожденных ягнят. На печке 5-6 штук лепешек. Все они крепкие, как камень. Людям их было есть некогда, мне казалось, вот уже несколько дней. Вот так я близко познала нечеловеческий труд семьи чабанов. За 600 поголовьем управляли всего 4 человека. Скоро приехали сакманщики. Пришлось «дать им жару».
 
Мы все на практической работе убедились, что это искусственное разделение на промышленников и сельчан себя не оправдало. Вскоре, Никите Сергеевичу Хрущеву пришлось «добровольно» подать в отставку в октябре 1964 года.
 
С декабря 1964 по июнь 1966 года перешла первым заместителем председателя объединенного облисполкома. За мной тот же вопрос промышленности, транспорта, строительства и др. Работы стало еще больше за счет приема посетителей по социальным вопросам. Эти вопросы были по распределению у Газиза Боранбаева. Когда Газиз Хисматович узнал, что его контингент одолевает меня, шутил, что я его разгружаю. Работали дружно. Ко мне обращалось много каторжан. Я их устраивала (по их просьбе) в дома престарелых.
 
В 1965 году был селевой поток с гор и лощин по трассе от Талды-Кургана до самого Уч-Арала. Это было к концу марта. Весна была теплая, зимой было много снега. При таянии, да еще от дождей пошел селевой поток, который снес все мосты на дорогах, их было около семи. Почему-то, восстанавливать снесенные мосты и дать движение транспорту от Талды-Кургана до Уч-Арала поручили мне. На бюро обкома партии меня не было, но передали такое решение.
 
Пришлось мобилизовать всю дорожную технику, имеющуюся в области, и обращаться к Министру автодорог Гончарову Л.Б. Он здорово помог своей техникой, да и людьми. Мы за 3-4 дня восстановили мосты и дали движение автотранспорту.
 
Когда через дней пять вернулась в Алма-Ату, доложила обо всем. Хотя все члены бюро одобрили мои действия, но никто не сказал «спасибо». То, что я без сна, без удобств, проделала огромную работу, сидя у телефонов, у рации и часто выезжая на мосты. Никто не порадовался за мою работу. Но я ходила с поднятой головой за доверие мне и, в то же время, посмеивалась над своими коллегами. Шутливо говоря, что они засиделись, не заботясь о своем здоровье.
 
В Жетысу было несколько сахарных заводов, но правительство решило еще больше их иметь. По разнарядке получили два польских сахарных завода. Однажды я приехала в Уч-Арал вместе с Мельником Григорием Андреевичем, секретарем ЦК КПК по сельскому хозяйству, посетили место закладки заводов.
 
Когда приехали на место, где должен быть завод, и где должна была выращиваться свекла, то оно мне показалось удручающим. Я вспомнила, когда была студенткой на Украине, и мы убирали свеклу. Колхозники получали по 500 центнеров с гектара. Земля была чернозем, мягкая. Здесь, в Уч-Арале же, земля негодная, камни и галечник, хотя воды достаточно засчет реки.
 
Сразу высказала свое мнение, что нельзя здесь выращивать свеклу, отсюда и завод нельзя ставить, хотя воды достаточно. На мое замечание Григорий Андреевич сказал: «Зауре, что ты знаешь о свекле? Это место для свеклы подходящее. Об это говорят и наши ученые». На этом разговор закончили. Стали строить завод в Уч-Арале, а второй завод в Жансугурове. Они строились медленно. После я ушла с облисполкома министром социального обеспечения, но иногда интересовалась какой в Уч-Арале урожай сахарной свеклы. Мне говорили 100-150 центнеров с гектара. Это первые годы. Я другого и не ожидала.